Клиентам

Партнерам

 

«Только Господь располагает, сколько меня будут мучить...»

Потеряв надежду найти справедливость у «власть придержащих», люди часто, как в высшую инстанцию, обращаются за помощью в газету. Иногда присылают письма. Порой, как в нашем случае, сами приносят эти письма в редакцию
Именно последнее обстоятельство - непосредственный контакт журналистов с авторами письма и знакомство с другими принесенными ими документами - дало право редакции считать публикацию их послания на страницах «Честного слова» необходимостью.
Письмо написано Натальей Диденко - дочерью находящейся в данный момент под следствием Зои Васильевны Асютиной. А принесла она его в «» вместе со своим мужем, сотрудником милиции.

Открытое письмо

«Вся наша большая семья долго ждала, что следствие во всем разберется и согласится: арест мамы - чудовищная ошибка... Но этого не произошло. И потому мы решили привлечь к этому делу внимание общественности.
Многим новосибирцам, наверное, памятны события, произошедшие в 1996-1997 гг. в ЗАО «Шоколадная фабрика «Новосибирская». Все средства массовой информации следили за скандалом вокруг передела собственности на этом предприятии: тогда акции «Шоколадки» активно скупал «Инкомбанк», чему во многом способствовало тогдашнее ее руководство во главе с генеральным директором Ю. В. Ильченко.
16 декабря 1996 года общее собрание акционеров фабрики досрочно прекратило полномочия Ильченко и переизбрало Совет директоров. Гендиректором избрали Веру Полуэфтовну Копасову, а председателем Совета - мою маму Зою Васильевну Асютину. Но на этом скандал и разборки на «Шоколадке» не закончились. Лично знаю, как трудно было маме и Вере Полуэфтовне бороться за права трудового коллектива перед «могущественными новыми хозяевами». Знаю, какие угрозы по телефону звучали в их адрес. Муж и отец мамы вынуждены были провожать ее на работу и встречать вечером у проходной, опасаясь за ее жизнь.
И, как оказалось, не напрасно... Накануне женского праздника 8 Марта, 6.03.97 г. В. П. Копасову убили.
Для мамы это было в первую очередь личное горе. Они давно дружили с Верой Полуэфтовной, всегда о ней мама рассказывала с уважением и теплотой... Неудивительно, что здоровье мамы после убийства ее подруги и соратника в борьбе с творящимся на фабрике беспределом стало ухудшаться. Дело в том, что она еще в детстве страдала заболеванием щитовидной железы, перенесла тяжелую операцию. Хирургическое вмешательство оказалось своевременным - опасность более серьезных осложнений миновала. Но пришлось регулярно принимать таблетки и также регулярно ложиться на обследования в клинику.
А «телефонный прессинг» на нее продолжали и после убийства Копасовой. У мамы стал развиваться рак щитовидной железы, пришлось перейти на более сильные медицинские препараты, принимать их ежедневно. Понятно, что в таких условиях маме было трудно практически одной управлять всеми делами и она обратилась за помощью к тогдашнему губернатору В. П. Мухе с просьбой разобраться в ситуации на «Шоколадке». Администрация области и мэр города подошли к просьбе с пониманием, и вскоре была подобрана кандидатура на должность генерального директора. Мама стала его заместителем.
Перед этим, правда, она обращалась к прокурору области В. В. Токареву с просьбой ускорить процесс расследования убийства Копасовой, участвовала в расширенном совещании у представителя президента по НСО И. Шмидта, ставила в известность об угрозах в свой адрес президента концерна «Бабаевский» С. М. Носенко... В конце концов Новосибирская шоколадная фабрика в апреле 1998 года вошла в состав этого концерна...
Четыре года маму никуда не вызывали. Поэтому появление «масок-шоу» 14 марта 2001 года в своем рабочем кабинете было для мамы шоком. Ее арестовали и две недели продержали в ИВС (изоляторе временного содержания). Причину ареста объяснили в выдвинутом против нее подозрении в причастности к организации убийства Копасовой. Выдвигалась чудовищная версия, будто бы мама с целью занять место гендиректора заплатила посреднику 100 тысяч американских долларов, чтобы тот нашел киллера для устранения Копасовой.
Обо всем этом маме стало известно, когда 28 апреля адвокат С. Ю. Ткаченко принес постановление о привлечении ее к ответственности в качестве обвиняемой. На документе стояла мамина подпись, но она такую бумагу не подписывала, содержания ее до этого не читала и лиц, указанных в постановлении, не знала. Вот почему, как она писала нам в письме, сам адвокат был шокирован, а у мамы «волосы встали дыбом...»
Но следователи изолятора, вероятно, так торопились «уложиться» в установленный для них законом десятидневный срок, что не обратили внимания: документ был отпечатан 26 марта, а мамина подпись датирована 23 марта. Так что адвокат настаивает на проведении экспертизы о подлинности подписи.
Но, как я уже сообщила, содержание обвинения мама узнала 28 апреля. К тому времени она уже находилась в СИЗО-1. Опять же из маминых писем мы знали, что следователи и оперативники обращаются с ней противозаконно. Например, каждое утро ее сопровождают в административный корпус, не сообщая о цели. Затем шесть часов держат в камере метр на метр, якобы для ожидания вызова на допрос. Но к следователю не ведут, а отправляют опять в накуренную камеру СИЗО. А ей незадолго до ареста была сделана операция, и врачи, кроме обязательного ежедневного приема лекарств, предупреждали о том, что табачный дым для нее отныне хуже яда. Да разве оперативники станут заботиться о ее здоровье?! Они даже принесенные нами таблетки ей не передали. Больше того, на все ее просьбы о врачебной помощи звучал категорический отказ. И не только ее просьбы. Адвокат Ткаченко добивался для мамы смягчения меры пресечения с содержанием под арестом на освобождение под подписку о невыезде или под залог - по причине крайнего ухудшения состояния здоровья. Однако и то, и другое ходатайства адвоката без всякой на то причины были отклонены.
Издевательство - другого слова не подберу - над больным человеком этим не ограничивается. Нам стало известно, что оперативные работники на допросах оказывают на маму, как говорится, моральное давление и даже открыто угрожают. Ее заставляют признаться в том, чего не было и быть не могло.
Откуда, скажем, ей было взять 100 тысяч долларов для «заказа»? Она 33 года честно трудилась на предприятии, была секретарем комсомольской и партийной организаций, в жизни не нарушала законов. К тому же она считала и считает себя ответственной за всю нашу большую семью. Живет мама с мужем и родителями-пенсионерами; ее отец - мой дедушка - инвалид войны. Мама помогает и мне с мужем в воспитании маленького мальчика, и жене своего пропавшего без вести брата, у которых осталось двое детей-учащихся.
Откуда она бы взяла 100 тысяч долларов, источник получения которых (или «сундук») так рьяно сейчас ищут следователи? А главное, зачем ей желать смерти своей подруги, вместе с которой они мечтали о лучшей доле для своей фабрики и работали рука об руку?
Все надумано, все сфабриковано. Адвокат мамы говорит, что у следствия нет никаких доказательств ее вины! Однако, видимо, следователи очень хотят побыстрее закрыть дело и передать его в суд. Им не только безразлична мамина судьба, они решили поизмываться и над нами, близкими родственниками. С 21 по 23 мая мы не могли сделать ей в СИЗО передачу - говорили, что она в ИВС. Мы позвонили старшему следователю отдела по расследованиям особо важных дел прокуратуры Новосибирской области С. О. Демину с просьбой выписать разрешение на передачу продуктов маме в изолятор. Демин такое разрешение выдал. Но когда дедушка понес передачу, ему ответили, что сегодня не приемный день. Он попросил передать хотя бы лекарства. Узнав, для кого, в ИВС сказали, что Асютиной здесь нет, она в СИЗО-1.
Вот такое отношение следователей к нам, родственникам. А что же терпит от них мама?
Не знаем, куда обращаться за помощью. Мама написала письмо в Управление Генеральной прокуратуры по Сибирскому федеральному округу на имя Игоря Владимировича Бобровских, где изложила всю историю и попросила внимательно посмотреть уголовное дело № 3067, разобраться и изменить ей меру пресечения.
Ответа до сих пор нет. И мы не знаем, по какой причине остается в стороне администрация и Совет директоров ЗАО «Шоколадная фабрика «Новосибирская». Молчит и директор фабрики Н. И. Бакулин, у которого все последние годы мама работала заместителем. Творится беззаконие, а многие, кто бы мог помочь невиновному, не делают этого. Есть во всей этой чудовищной несправедливости и еще одна сторона. После убийства В. Копасовой многие работники фабрики клялись на ее могиле, что никогда не забудут этого человека. И сейчас, когда ее подругу и соратника обвиняют в несовершенном ею преступлении, бывшие коллеги Веры Полуэфтовны фактически ее предают.
Остается надеяться, что наше письмо не останется незамеченным. Помогите восстановить доброе и честное имя моей мамы, так бесчеловечно и грубо растоптанное новосибирскими правоохранительными органами!
Наталья ДИДЕНКО (Асютина)»,br»
Что-то добавить к сказанному в письме трудно. Разве что привести выдержки из писем Зои Васильевны Асютиной к родным:
«...Вчера было обещано: возьмешь преступление на себя - пойдешь домой...»
«...Неделю меня заказывали в административный корпус. Сижу в камере метр на метр с утра до вечера. Потом ведут обратно в общую камеру... Кто так издевается, не знаю. Но предполагаю, что заказ поступает от оперов...»
«...У оперов проблема одна: как выиграть миллион за счет меня...»
«...Лекарство мое не нашли, просто потеряли... Терапевт ко мне так и не пришла...»
«...Только Господь Бог располагает, как долго я буду здесь находиться...»
Отдел расследований «»